PARIZH. Арабески и Зарисовки А Натюрэль

тайные дневники Юдика Шермана,
интеллигента

Я соловей, я сероптичка,
Но песня радостна моя:
Есть у меня одна привычка:
Звать всех в нездешние края.

5 часов Мочи, 23 минуты Говна - неправильное, нелегальное время. Часы нельзя мерять в Моче, а минуты в Говне - потому что если Моча будет стоят часами, Париж потонет просто. Что будет невосполнимой потерей для Мировой Культуры. Вот если бы Россия потонула - хер бы кто заметил. А Париж... Париж - это, знаете ли, Париж, это понимать надо.

Да, кстати - вы, конечно, знаете, что есть Моча? Может, и не знаете... В общем, это жёлтая жидкость такая. В Россию она выписывается из Парижа.

Моча не у всех бывает. Вот у нас при Совке Мочи не было, об этом даже по телевизору говорили, позор-то какой, для развитой страны, и нет Мочи, так что теперь мы её импортируем, платим золотом, чтобы и у нас тоже была Моча, как в Париже. Но всё равно, конечно, на везде её не хватает, а самим делать - технологии не позволяют.

А Американцы даже Мочу не употребляют, а исключительно Урину, но её нам не продают, разве что за Политические Уступки, а уступать-то нам уже и нечего, так что на Урину можно только в Политехническом Музее посмотреть, там её иногда показывают народу, ну и кремлёвские бонзы, конечно, для себя немножко добывают по всяким своим каналам, сволочи, на нашем горбу жируют. Нет чтобы что-нибудь сделать, чтобы у нас своя Урина была, или хотя бы Моча - нет же, бля, на это у них кишка тонка. Родину продали за три капли Урины, и радуются. Ублюдки, выродки.
Ну и мы тоже, конечно, хороши. Отстали на хуй от Цывилизованного Мира, теперь Хуи ломаем - во, бля, у них Урина, мы тоже хотим... Не-а, пока не вымрет Совковое Поколение, не будет у нас не то что Урины, но даже и Мочи.

А зато у нас Ссаки. Развелось это безобразие при Совке, так теперь не знаем, куда их девать, и что с ними делать. А мы до сих пор ссым, а оттого Ссаки. Родимые пятна социализма, блин, позор-то какой. Пытаемся не Ссать, верёвкой Хуи перевязываем, больно ужасть как, но терпим, бабам срамное место затыкаем Прокладками - всё чтобы не было Ссак, а то иностранцы смеются, и Инвестиций не дают, потому что ссыкунам Инвестиции не положены. И всё равно ссым, ссым, ссым, как последние ссыкуны, а если не ссать совсем - так пузо разрывается, и всё выливается с кровью, пиздец, но лучше так, чем ссать Ссаками, при иностранцах, а так хоть видно, что мы стараемся. Ещё стараемся не есть и не пить - от этого меньше Ссак. Помогает вроде, но через месяц-другой становишься слабым, зелёным, а потом помираешь вовсе. Ну нельзя же совсем не есть и не пить, а если есть и пить, тогда будут Ссаки (и Сраки, но этого мы, конечно, на международном уровне не признаём, что у нас Сраки бывают и Катыхи плывут, хотя между своими - да, бывает и такое, что Сраки срутся, но ведь мы только входим в демократию и рынок, так что это, в общем, даже естественно, и Международные Комиссии это тоже должны понимать, а не разводить вонь, что, мол, тут Срут. Сами, небось, хороши.) Ну да ладно, неча на других пенять, коли рожа крива. Хотя завидки берут: парижане вот и пьют, и едят, и даже Шабли и Шампусик употребляют, и никаких тебе Ссак, только Моча.

Правда, и Пердят они с Шампусика своего, и об этом ещё Хомяков с Киреевским обличительно писали. У нас, конечно, так не Пердят, разве что с капусты, так это не пук, а так, запах. Но всё-таки приятно сознавать, что хоть в чём-то у нас преимущество... Хотя какое, к свиньям, преимущество, когда у нас Мочи нет, а Ссаки - да что говорить, сами знаете как с у нас с Ссаками. Херово у нас с ними, если честно-то.

Есть мнение, что парижане на нашем горбу жируют. Но это неправда. "...на нашем горбу жируют" - неправильно. Надо было - "на нашем ГРОБУ жируют".

Где стол был яствъ, там он и стоит. Гроб наш то есть. И врата Ада не одолеют его.

Самое страшное - это спутать логику с онтологией.

Не, не самое это страшное! Много есть страшного другого на свете. Например, Берлин, Жыды, Ностальгия, а главное - отсутствие перспектив. А логика с онтологией - хуета.

Но как сильно и влажно все это живет и дышит! Какое пантеистическое струение и мерцание объемлет меня!

Парижане не любят Цветаеву. Главный парижский Поэт так и говорит: Цветаева, например, она что-то очень уж вот такое зрелище, как на приложенной картинке, постоянно из себя являет. Подумал, подумал я, и понял - а ведь являет! Прав, прав Поэт! Ужас как Прав!

- А зрелище это, конечно, не принадлежит к тем из зрелищ, которые следует приветствовать.

Хотя - ну и что, Цветаева? В Париже полно других проблем. Например, Жыды. Или шпионы. Да что шпионы - простые парижские кутюрье, и те являют собой сложный клубок проблем информационного общества.

Так что все доёбки до Цветаевой, мне кажется, просто капризы. Это всё равно как жабонят есть.

Парижане, кстати, едят. И дышат при этом как кони.

Вот Розанов ходит по Парижу, и ноет, ноет: Всё затянуло Жыдом...

Ну а если бы не затянуло? Что, яблоки двенадцать раз в год произрастали бы? Хотя да, возможно, что и произрастали бы, потому что никто не знает, отчего они не произрастают, а может, как раз от Жыда. Он же зачем-то всё затянул? Вот, наверное, поэтому и затем, потому что иной причины может вполне и не быть.

Да. А правда, что Романовы - венценосная семья? Звучит, во всяком случае, как "яйценоская свинья".
Это я, если что, не про Романовых, Боже упаси, а про то, как звучит.

Хотя это у меня Испорченное Воображение и Выербажение. Или ещё что.

Или просто это у меня выработался парижский взгляд на всякие там явления жизни.

Вот один знакомый Жыд из парижских Жыдов, что будто бы у него есть Жоппа, причём самая что ни на есть Жыдовская. А я в это не могу вот так сразу поверить. Даже если и хотел бы (в чём я совершенно не уверен, во всяком случае пока), не могу.

Ибо иметь Жоппу дано только Посвящённым.

Что значит для человека - "иметь Жоппу"? Это значит - не находиться в ней (как это делает большинство, идущее широким путём), а, напротив, пребывая вне её (то есть по ту сторону Жоппы), властвовать над ней. Это и есть Узкий Путь, доступный немногим. Причём достаточно небольшой погрешности, чтобы свалиться в Неё. А небольшая погрешность присутствует по определению везде, как об этом писала ещё Епикурва.

Собственно, Жыд есть Погрешность. Ибо он, опять же по дефиниции, есть сущее, существующее без необходимости.

То есть без одоления в себе Нутряного Жыда вообще ничего не возможно. Без этого не можете ничего.

Быть счастливым, не отрывая Жоппы от кресла. В этом, собственно, состоит ссуть Цывилизацыи. Иначе нахх Менделеев сзобретал, и Чехов, и Некрасов, и фараоны-мараоны, Рамзесы там всякие, ебли Рабов, и нахх тогда Пидий, Педон и Киропедия случились в древней пластической, нахх?!.. Только за этим.

Если же этого нет (то есть счастья и/или неоторванной Жоппы), то Нахх Всё, и надо идти взрывать Банки и Гастрономы. НАХХ!!!

Если ты живёшь в Париже, то ты должен из чего-то исходить, иначе никак.

Я долго думал, из чего исходить мне. И решил исходить из того, что всё на свете имеет Хуй и Пиздулу.

Это, конечно, не то чтобы очень существенный факт (даже скорее мелкий), да и не факт, если вдуматься по серьёзному (ну, если по честному, не всё имеет и Хуй, и Пиздулу сразу, а бывает и по-другому, и даже чаще по-другому, чем так). Но ведь надо же из чего-то исходить. Нужна какая-то точка отсчёта. Или точка опоры. Кстати, точка отсчёта и точка опоры – это не обязательно одно и то же, и даже совсем не одно и то же, потому что если опираться на точку, то отсчитывать от неё как же? Это две разницы: опираться на и отсчитывать от. Да, точно. В таком случае не послать ли мне на Хуй и Хуй, и Пиздулу, и всё их имеющее, а исходить из того, что точка отсчёта не есть точка опоры? В общем, пуркуа бы не па? Почему бы не исходить из этого? Да и к тому же, как можно выяснить, почему из этого нельзя исходить, если уже не исходить из чего-то? А из чего? Из того, что из этого нельзя исходить? Блин, так недолго и запутаться. Хрень какая-то, как говорит охохол Бапатыщенко. Ладно, не буду ни из чего исходить. То есть буду исходить из того, что исходить не из чего нельзя. Да и незачем. Зачем исходить, собственно, если можно оставаться? Вона, еврея изошли из ебипта, и всем от этого образовалось беспокойство, и им, кстати, тоже несладко. А надо было обустроить Египет, чтобы не ебипет был, а Египет, с большой Уквы, а не как сейчас – местечко так себе, затрапезная какая-то страна, смотреть не на что, тьфу, да и только. И Вильгельмштрассе там совершенно идиотски устроена – вместо шоссе канал "великийнил", это такое египетское слово (а египетский язык вообще дурацкий, не то что у Православных, где гогголь). Широченный, правда, канал, и все по берегам сидят, Писают и Какают, а богатые с барж и понтонных мостов нужду справляют, и все им завидуют, а от зависти к богатым недолго и до революции. Непонятно, кстати, почему в египте (подумал, решил, что всё-таки он уже не ебипет, потому что какое-то развитие в нём есть, вот Вильгельмштрассе же у них есть, тоже как-никак признак какой-то культуры национально-исторической, то есть не совсем дикари – но до Египта, конечно, им ещё срать и срать, потому что необустроена страна ни Хуя: велика и обильна, а наряду в ней нет, ну в общем всё как обычно) не было революции? Хотя, конечно, всё клокочет. Вот-вот, вроде бы, революционная гроза назрела, гроздья гнева пенятся, пенятся, а ничего. Хотя все в гневе. А ничего. Хотя все в гневе. Хотя, наверное, какие-то вопросы всё-таки решаются. Вон, империалисты же переименовали великийнил в "Суэцкий Канал", так что египтяне сделали? Да ничего! Продолжают себе называть Канал великимнилом, и всё тут. То есть это как бы гражданское неповиновение такое, но не активное, то есть нет, активное, но это скорее неповиновение, чем бунт. То есть чем неповинование отличается от бунта? Понятно чем. В случае бунта народ отказывается выполнять все свои обязанности, на основании того, что на него наложили какую-то новую обязанность. То есть отрицается вся совокупность обязанностей. А в случае гражданского неповиновения народ продолжает аккуратно исполнять всё старое, а не исполняет только новую обязанность. Трудно сказать, что круче. Мне так кажется, что круче неповиновение. Потому что повиноваться во всём прежнем – значит, быть куда более уязвимым, чем в случае бунта. Нельзя там солдат забрасывать камнями, и налоги платить надо как прежде. Когда бунт, то начинают с солдат и налогов, а не с того, из-за чего бунт (ну там, соль-медь, или грязная Вильгельмштрассе), а вот именно с солдат и налогов. Народ как бы сбрасывает с себя весь груз сразу. То есть новая повинность – это всего лишь повод к непослушанию. Конечно, за этим следует наказание. Но оно будет потом, а пока бунт есть бунт (а бунт – это всегда "пока", то есть ненадолго), а всякий бунт – это как бы праздник и именины ума. Точнее, бунт – это недолжный праздник, несвоевременный праздник, так же как и праздник – это своевременный и освящённый папиным разрешением бунт: время, когда всё можно.

Жыды вообще всё на свете выдумали, чтобы всё на свете запутать.

В Париже всегда хочется женщину. На худой конец, девочку.

Я, к примеру, хочу девочку с фамилией Ножки. И чтобы она мне нравилась. Не то чтобы для какой-нибудь "ебли" (для ового есть Жыды), а просто чтобы была рядом. И понимала, и делала мне от этого счастье. И с фамилией Ножки, обязательно, а иначе хуюшки-муююшки. Не надо мне ничего, хочу девочку с фамилией Ножки. Скажем, Таисия Евграфовна Ножки. Или просто Анжелика Ножки, из Саратова. Или Вероника. Точно! Хочу Веронику Ножки, маленькую, изящную, а не чтобы какой-нибудь гарбуз, как Цветаева в некоторых случаях.

Бессознательная печадальщина, беспечальная. Чаадаевская такая тоска по дому, по росе, по утреннему тёплому ветерку.

А ведь тоскую, тоскую я по росе, по дому, по бескрайним равнинам святой Руси, по просторам её незакатным, где Страусы и Лемуры, Страусы и Лемуры.

Читал сёдни Андрея Белого, чтобы смыть вкус Газет и прочей бесовщины, которая мене, Православному Жыду-Песнопевцу, оскорбляет Вкус, Обоняние, Зрение, а также тактильные рецепторы. Слух мне оскорбляет Радио и Телевизуар, который к тому же добавляет скверноты во Взор. Таким образом, я весь оскорблён в самых лучших Чувствах - потому что других, худших (типа Телепатии, Апатии, и Контрацепции) у меня нет. То есть не то чтобы нет совсем, а нет именно как чувств, зато есть о них представления, но они Телевизуаром нисколько не оскорбляются, ибо хранятся в Глубине Сердца. Впрочем, даже если я ими пользуюсь, Телевизуар всё равно их не оскорбляет нимало, разве только если начинает Брехать про Телепатию, Апатию, и Контрацепцию. Но уж тогда... а что тогда? Где, где милые моему сердцу Страусы и Лемуры?

Над саблазном да над бидою
Ангел встал со златою трубою
Кришнамордый.

Написал и понял - не кришнамордый он! А совсем даже наоборот! И поправил:

Над саблазном да над бидою
Ангел встал со златою трубою
Некришнамордый.

Вот за это я его уважаю: умеет, сука, признавать свои ошибки.

Вроде всё написал. Пойду выжру Бенедиктина, и опять в Рай, и опять Бой. Париж, Париж, свистит за окнами, вьётся юшкой в подзорной трубе, о, Париж, трепещущее сердце лихорадочнаго злого веселья.

В ремесле песнопевца главное что? Первая песня всегда должна быть про Че Гевару, остальные – как получится.

Но важно, чтобы никто этого ни хуя не понял. Особенно про Че Гевару. Иначе всё насмарку.

Иногда мне кажется, что я не так-то прост.

А иногда кажется, что так-то.

А иногда бывет, что и вовсе ничего не кажется.

А иногда только кажется, что ничего не кажется.

А иногда кажется, что кажется, а на самом деле ничего не кажется.

А иногда и так бывает, что ничего не кажется, а всё на самом деле не так-то просто.

А иногда ещё бывает и такое, что всё на самом деле просто, а это я не так прост, чтобы эту простоту вот так вот просто, как это у некоторых получается, которые и сами просты, и ко всему просто относятся.

А иногда мне всё это похуй, а иногда и допизды.

Хотя откуда взялась пизда? Впрочем, пизда всегда откуда-нибудь берётся, такой уж она звер.

Как всё непросто.

Какой прекрасный нынче вечер! Развалясь на канапе, читаю стихи французской поэтессы Дианы Этюнь:

Сразу хочется жить, пить вино, и петь грустные Жыдовские песни.

ДОБРЫЙ СОВЕТ ВСЕМ, КТО НУЖДАЕТСЯ В ДОБРОМ СОВЕТЕ

Если вам плохо - о, не так, как бывает плохо изнеженным барышням и истеричным офисным мужчинам, а по-настоящему плохо - сядьте, достаньте бумагу, проведите луч под острым углом к исходному, отложите по нему циркулем требуемое количество отрезков равной длины (или, если хотите, находящихся в требуемом отношении), последнюю полученную таким образом точку соедините с концевой точкой исходного отрезка, проведите линии параллельно полученной линии, точки пересечения их с исходным отрезком поделят исходный отрезок на требуемое число равных частей (или, если хотите, находящихся в заданном отношении).

БЛАГОПОЖЕЛАНИЕ

Говорят, парижский мыслитель Фурс вводит выработанную Хабермасом концепцию "незавершенного модерна". Блядь, а кто его просил, суку такую некроцапую, её вводить? Лежала вещь, хорошо лежала, нет, явился какой-то, прости Жыд, "фурс", схватил и начал вставлять. Вводить, панимаишь. Блядь, сука. Кто просил, почему? В Жоппу, в Жоппу себе вводи свои хуяхала! В Жоооппппу.

Порвать бы гаде на фашыцкий знак. Поёбыш, мля.

PS. Это я не то чтобы не в настроении. Напротив, я нажрался Бенедиктина, и пребываю в весьма приятном расположении духа.

Просто хотелось сказать людям что-нибудь человеческое.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ РУКОПИСИ. Маскулябра жыдот – это, я насколько понимаю, некая каббалистическая вещь. Вот только зачем она, и к чему приспособлена?

Сегодня слышал выражение - "сырничек". Сырничек – необрезанный, необорзанный Жыд (парижский жаргон). Говорят, очень приятно его озалупить неможко.

Уестествление Жыда - это задача, но не цель. Цель включает в себя понимание и исполнение задачи, но уже то, что это две разные вещи, показывает, что цель есть нечто большее, чем задача. Потому что она включает в себя, во-первых, Задачу, во-вторых, её Понимание, и, в-третьих - Исполнение. То есть цель Трихомонадна, если каждую её часть считать за Монаду.

Сама же Задача есть несомненная Дихомонада, которая должна вытеснить Дихотомию. Ибо Дихотомия есть "разрезание надвое", Дихомонада же есть нечто тому противоположное, сиречь Бутерброд.

Мир будет спасён (а он будет, будет спасён) вот таким вот бутербродным образом.

Представьте себе: разбирая Книжный Шкаппъ (который в моём Парижском Коббинете, то есть особенно священный, где не может стоять ни одной случайной книги!), обнаружил там каким-то образом уцелевший роман "брюсова" "огненный ангел". Хуянгел! Как, как он сюда попал?! И не осквернил ли он иные Сочинения, таящиеся во чреве моего Шкаппа?
Бля на Хуй, тяжела ты, доля Садиста, Интеллектуала и Светоча Нацыи.

Всякий Хуй имеет свою длину, говорит нам Рациональное Знание.

Да, но он не равен своей длине, говорит нам Экзистенциализм.

Равен, не равен - какая, на Хуй, разница! - говорит Истинное Православие.

Экзистенциализм - Хуйня, говорит Рациональное знание.

Рациональное знание - ещё бОльшая Хуйня, говрит нам Экзистенциализм.

А Похуй, какого размера Хуйня, главное, что это Хуйня, говорит Истинное Православие.

После чего всё на свете почтительно умолкает.

Вот задал вот только что конкретный, без лишнего, существенный и серьёзный вопрос. И ведь хули дождусь Ответа! Знаю, знаю заранее - не дождуся я его, хучь всю нощь просижу здесь, ожидаючи.

Потому что небеса пусты, люди говно, ни ответа ни привета.

ДрустЯпалка, ДрустЯпалка... Охоньки! Эти бессмысленные слова крутились у меня в голове, пока я не встал поссать и подумать о том, что же мне делать дальше, то есть как же теперь, собственно, жить, ведь это всё было неясно, во всяком случае, мне.

За стеной, за дверью, какой-то Жыд пел "Дрычмула, Дрычмула, Дрычмула!", и ещё какие-то Жыдовские песни, бессмысленные и беспощадные. Спросонья я подумал было, что будет с него, но потом - о том, что федеральный закон запрещает убивать Жыдов, хотя в Париже он не действует, потому что Франция недавно вышла из педеративного договора (под влиянием, кстати, Жыдов), так что будет неплохо прекратить это дело, тем более что они сами виноваты, да к тому же пение это достало, то есть по-настоящему достало, так что невозможно терпеть, и даже педеральное законодательство (принятое в целом под влиянием Жыдов) всё-таки устанавливает общеправовую норму, что если Жыд достёт Православного, Православный может (а я таки считаю - и должен) уконтропупить Жыда, и это не считается за Погром, а рассматривается как права человека. Но поскольку рассматривают в судах такие вещи обычно Жыды, потому что кто ж ещё в Париже Присяжные Аблакаты, то уж оно понятно, как они их рассматривают, а так Хуй чего докажешь.

НО ОПАСНОСТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕТ НЕ ПАВИАН. Опасность представляет Эстетство. В общем, есть любование всякой дрянью и нахождение в этом чего-то. В то время как там был один только Хуй, так и есть там Хуй, и нечего тут размуслякивать, что там ещё чего-то.

Красота, конечно, в глазах смотрящего, так оттуда её не вынешь, разве что вместе с глазами. С блядскими.

Вы не замечали, что всякие глаза - блядские? По глазам вижу, замечали, да виду не подавали.

Но опасность представляет не павиан. Потому что у самих, фигурально выражаясь, рыльце в пушку.

Но мне надоело выражаться фигурально. Иногда полезно вспомнить Жыдовство, старые Жыдовские навыки, вот как сейчас - пошел и съел Жыда, который дрычмулил за дверью, и, как выяснилось, маялся задом.

И вот ведь что интересно. Когда я доедал Жыда, то всё вспоминалось изречение Гёте: "Ничего - себе! Но - себе одному, оставляя другим другое!"

Все вот испытывают какие-то влияния. Гуссерля-Муссерля, Хайдеггера- Рабиновича всякого, на худой конец Достоебского. А вот мне тоже хочется не безродности, а уроднённсти, хочу быть сладостно уличённым в каком-нибудь Влиянии На Меня. Ибо тяготит меня то, что я ужасно как Самобытен, и хочу испытать на себе Глубокое и Всеобъеблющее Влияние Дильтея.

И самобытность может томить, если её слишком! Вывод: "ничего слишком".

Истории "евреев" всегда смешны, потому что выдающие себя за "евреев" обычно – либо Жыды, либо плохие Православные, которые хотят Жыда. Но "еврей" всё-таки представим себе, как слабое звено в цепи человеческой. Ибо он с лёгкостию обращается в Жыда. Фигура слабости принципиальна для "еврея". "Еврей" слаб – именно потому Жыд внутренне его одолевает.

Живя в Париже, рано или поздно понимаешь (точнее, приходишь к выводу), что во всяком Хуе есть что-то вьетнамское, а во всякой Пизде - что-то английское, то есть ангельское, страусиное.
(Пизды страус - это Пизды-страус. То есть это надо так и воспринимать, типа как синтагму.)
Ещё о Страусе. Всякий Страус - Снобист. То есть не "сноб" (это всё хуйня непрофессиональная), а именно Снобист, то есть профессионал Снобизма.

Но всё равно у Страуса часто проблемы с Ыстонским Гражданством и Шенгенской, соответственно, Визой.

И вообще, Страус - пренеприятная Птица. Ты к Страусу по-человечески, а он тебе сразу - "Нобес оближешь!", и прочие ругательные Слова, прямо как-то даже не по себе делается. Типа ты к нему вот так, жилетку на пузе порвав от смятения чувства, со всей открытостью - а он марджинален. Да пусть он свой нобес сам лижет, падла, если есть чем лизать, потому как он "птица", и "языка" у него никакого нету, кроме Ыстонского. И ведь всё равно у Страуса проблемы с Ыстонским Гражданством и Шенгенской, соответственно, Визой, вот так-то. А то - "нобес, нобес!" Птица, бля. Таких птичек петушить в клювик, хоть толку будет.

А он, впрочем, петушится, и всё равно проблемы у него с Ыстонским Гражданством и Шенгенской, соответственно, Визой.

Мочи нет. Отключили на месяц. Говнища, напротив, до хренища.

Остаётся только добавить, что за стеной моей живут соседи - Гропь Прульевич Языкан, и старуха Здiбла Падловна, не знаю фамилии. Тож ведь в Париже! И тож что-то там пишут.

У нас всё - сланцы. Париж стоит на сланцах, ими отапливается, к тому ж и основной предмет Экспорта, по истощению парижских Бапп, тоже сланцы. Совершенно непонятно, почему их покупают. Мнится мне, потому, что они парижские, и скупают их Американцы, для того, чтобы выстроить из них семь холмов, а потом купить и сам Париж и поставить его на тыих холмах.

Парижаки же вовсе не понимают, что, продавая родную землю Американцам, они приближают собственный же свой конец. Так-то быть предателями и торговать будущим своих поколеньев!

Впрочем, может статься, и поколеньев-то тех не будет. Женавцев в Париже мало: по причине дороговизны брака и распространённости супружеского блядства женитьба вышла из моды, как занятие провинциальное. В результате чего на весь Париж - от силы сотня детей, и те Гавроши. К тому же всех их уже изъебли Жыды - кого за конфетку, кого за пару штиблет, кого - за клубную карточку.

Хотя кое-кто из тех детишек сам навострился и разоряет Жыдов.

А ведь разоряют, разоряют! Вот, значит, помощь пришла, откуда не ждали.

Иеыййя, ништяк. Переживание чего-то подобного - это не от ума, это либо даётся, либо не даётся. Но можно донести это до тех, кому не даётся. Правда, непонятно, следует ли это делать - рассказывать тем, кто не..., о том, что им никогда...? Впрочем, рассказывать, конечно, не следует, потому что рассказ ничего не передаёт, а всё дело в том, чтобы передать. Передать же можно только вне слов, перепексорально, то есть надо положить в рот, чтобы взяли. Но и так не получается, потому что - что в рот положишь, то изо рта и возьмёшь, а то и хуже того. А ведь обычно-то получается хуже того, именно хуже.То есть, выходит, нет никакой передачи, а есть лишь Опакощивание Святого?

Во всём есть ещё кое-что, но только это надо увидеть. А никто не видит, потому что все смотрят "кино" про "голых женщин". И ни Хуя не видят, кроме их "Жопп", на которые и облизываются, не имея возможности сделать поёбку. А ведь, если не смотреть "кино", можно и Поёбку себе устроить, или хотя бы Денег у Жыдофф отобрать... Но, опять же, все Деньги просадят на "кино" с Жоппами, так что лучше пусть Деньги будут у Жыдофф, а мир останется загадочным и непознанным.

2 часа Бланмаже, 1 минута Парижской Горчицы.

Побывал в гостях у Миллионера Бурдье, в его Кадилляке.

Как всё же прекрасно быть Миллионэром и жить в Кадилляке!

"Но" - воскликнет непроницательный читатель, - "позвольте, там же неудобно!" Но, непроницательный читатель мой, ты ведь никогда не жил в Кадилляке, и не знаешь, удобно сие или неудобно. Знай же, непроницательный мой друг и сострадалец, что Кадилляк внутри больше, чем снаружи, и жить в нём привольно, и есть в нём многое такое, чего вне Кадилляка нет и быть не может - например, Бассейны под открытым небом, пляжи, вернисажи, и даже параходы, в них наполненные трюмы, экипажи, скачки, рауты, вояжи, ну и просто деревянные костюмы, и всё это есть в Кадилляке. Но доступно всё это только Миллионэрам, а мы, несчастные, маемся тут, под дешёвым бесплатным солнцем этого мира, по которому ездят вперёд-назад прекрасные Кадилляки, едва касаясь надутыми дутиками шин своих нашей грешной пыли

И только Париж, Париж, свистит за окнами, вьётся юшкой в подзорной трубе, о, Париж, трепещущее сердце лихорадочнаго злого веселья.

Подумал вот о чём. Крайнее разделение между "формой" и "содержанием" составляет природу поэтического. Только в Поэтическом Творении существует чисто содержание; в Прозе оно дано в единстве с формой.

И всё же - как понять этот мир, мир ебущихся людей, где все ходят влюблённые, и во всех раскосых и жадных - мысль о Поёбке? Не об Истине, но и не о Хлебе Насучном, а о Поёбке?

Сегодня услышал от Бурдье хорошее слово: ОГОНИЯ. Это типа Дикая Охота, но такая, на любителя.

ХОЧУ вступить в ВТО. Сегодня или завтра утром, потому что днём может и расхотеться. Птички типа, весна. Птички, правда, из семейства Вороновых, поэтому всё-таки вступлю... Или не вступлю?! Нет, вступлю, вступлю в ВТО и буду носить портянки батистовые, или что там у них щас носят.
Или не вступать? Они же будут предъявлять Требования какие-нибудь, ну там не заниматься "дэмпингом". А я ещё не пробовал даже. Вдруг мне понравится? С другой стороны, если не вступлю, у меня и шанса не будет попробовать Дэмпинг.

Так что? Вступить, а если что - Всё Нарушить и Съебаться? Тоже не выход, не по-Православному это как-то, а скорее по-Жыдоффски.

Хотя... Это же можно себе как-нибудь Понять, Простить, и Типа Извинить.

Или не вступать всё-таки? Вот Носик не вступил же. А ведь он должен знать, куда вступать, чтобы Хорошо Было (такая уж у него внутри Природа хитрая, что он завсегда это знает). Значит, не так уж там и мёдом намазано, в ВТО этом?

Или вступить?! Мало ли что Носик. Вот он Лобстеров не кушает, потому что типа "тора запрещает", а ведь они Вкусны... Так что не всё, чего Носик не делает, следует тоже не делать, да.

Значит, так. Пригласить Носика на обед с Лобстерами. Если съест, вступить в ВТО, если нет - хуюшки.

А, пусть ВТО заплатит из Бюджета Организации. Носик это мог бы устроить как-нибудь, у него большой опыт в Делании Фуршэтов, да.

Так ведь тоже проблема: Фуршет-то он сделает, а пригласит ли меня? И увижу ль я, жрёт ли он Лобстеров, или только Селёдочку?..

Хотя - пусть главное устроит, а там разберёмся.

"Поэтому предъявленный счет в размере 260-ти долларов за один суп, одни улитки, одного карпа, одну бутылку среднефранцузского вина огорчил не сильно."

"Подумал", и "понял", что всё может быть "не" так, а даже вовсе наоборот. Это, конечно, не очевидно - а вдруг?! Кто-нибудь об этом подумал, ослоёбы?!!

Какая-то всюду хуйня творится...

Конечно, это не бог весть какая премудрость, и, мобыть, не стоило бы её записывать в Дневник, который должен являть миру мой Ум и Таланты. Но кто сказал, что он должен их являть миру? Может же так случиться, что он будет являть миру совершенно другое, - скажем, Дурь? Потому что может получиться так, что Ум и Таланты суть именно Хуйня, Дурь же есть Цымес Спасения. Может такое быть? Может. А кто сказал, что не может? Кто сказал, я вас спрашиваю?

То-то.

Значит, что? Значит, моё замечение о Хуйне было Тонким и даже в чём-то Поразительным! Ибо, в конечном счёте, "не" о Хуйне была там Речь, а об Уме, Таланте, и подлинной их Мере!

Те же, кто не Поразился этому, суть Жыды и Долбоёбы. Да.

Нам не хватает Здравого Смысла. А поскольку нам его не хватает, мы не понимаем двух важным вещей -

а) что такое Здравый Смысел (и в чём, кстати, его отличие от Смысела нездорового, то есть больного, и чем он болен, тоже не понимаем, но это бы ладно),
б) кто такие Мы (которым не хватает и т.д.)

А как это понять, если его нет? То есть чем?

Во, бля, Неразрешимая Проблемма.

88 часов Говна, 36 минут Мочи. Сегодня ко мне в Парижском Метро пристали Клошары. Они сначала пели и танцевали нечто Живописное, а потом бухнулись на колени, и, ползая меж мраморных усыпальниц (в последнее время в Париже возникла мода хоронить всяких значительных людей в метро, так что теперь по станции не пройдёшь, не наебнувшись на усыпальницу), взмолились мне:

Ну и что я мог сказать этим добрым, но безответственным людям? Блядь! Об этом века и века стонет всё Человечество, как Прогрессивное, так и Непрогрессивное. Стонет и мучается совокупно вся природа, и молит: Дайте пиздюлей кому надо пожалста! И вся тварь земная совокупно терзается и просит: Дайте пиздюлей кому надо пожалст!! И Аггелы на Небе закрывают Жоппы Крылами, и вьются у Престола Времён, и аггельскими умоляют своими гласами: Дайте, дайте пиздюлей кому надо пожалста!!!

А Творец сидит на Престоле Времён, крутит Башкой, как сыч, и мычит: "Ага... угу... а кому надо-то, э?"

Я хотел бы выссать из себя смерть, и отринуть от себя всё педеральное.

Начинать надо, разумеется, со смерти (все приличные люди с этого начинают). Православный всю жизнь стремится выссать из себя смерть, но в его письке живёт/находится мелкий Жыд, не дающий смерти вылиться из тела, потому что он её любит. Ибо Смерть это Жыдовская Малина. Впрочем, Жыды в Сорбонне учат, что Смерть обладает Хуем, и поэтому есть Жыд, который Жыд.

Жыд же получается Смердящий Пакость и Пасущийся Смерть.

Теперь насчёт педерального. Допустим, что я в Париже! Охохол Бапатыщенко (замечательный, надо сказать, охохол, прямо скажем, славный такой охохол, просто душка, и кажный божий день богу молится: али я горiлку не пью? али я Жыда не бью? а где Щастье? щастье где? даёшь!) - и тот, несмотря ни на что, тащится, оттого что в Париже, а не где-нибудь там. Где Берлин, где дожди и туманы, а жарким летом над городом висит удушливый смрад Вильгельмштрассе. Зато там везде всякие разные фройляйны с выпуклостями спереду и сзаду, карнавалы, купцы, жонглёры подкидывают муди, да так ловко, что не роняют, пиздулисты играют на пиздюлинах, в общем, умер-шмумер, было бы здоровье. Ну и за каким хуем мне тащиться от педеральности? Просто не вижу в этом смысла.

Всё - Говно. Или Гамно, как говорят Украинцы.
Допустим. Но ведь...

...хотел было пуститься в какое-то злоизъебздливистое Рассуждениие, но вовремя себя одёрнул! молодец!

Не надо быть очень многословным. Надо говорить мало, но говорить Смачно. И обязательно Цытатами из Шнитке. Кто не говорит Цытатами из Шнитке, таких, я полагаю, надо Ебать На Месте.

И в Сортире тоже мочить.

Где, сами понимаете, Говно. Которое - Всё.

4 часа Мочи, 1 минута Говна (неправильное время). В этот неправильный час хочу:

6. Истины, пожалуй, не надо: хочу Лжи, навеваемой Жыдом

9. Елену Мизулину. Не для чего-нибудь такого, что между людьми физиологически бывает, а поговорить. Аутентично, угумс-угумс. Или просто - сидеть с ней за столиком кухОнным, пить чай, смотреть в немытое окно на небо, дикое и глухое, и молчать. И взаимно чувствовать, что... всё Правильно, и только Так, и нельзя Иначе, и это не может быть По-Другому.

Я Жыда дрессирую, говорю ему - Срать! Он – срать. В стойку встал, раскрылился, как у орла, и из себя выдавливал-выдавливал, крутился. А зачем-почему, не думает, исполняет приказ, и всё тут.

А ведь срать-то ему нечем, потому что не кормили.

Хотя чего-то он высрал. Значит, сожрал что-то.

Я его за это побил (нахуй он жрал, если я ему запретил?)

Хотя бить его неудобно ужасно. Я только руку подниму, он почему-то ложится, и в такой позе и смотрит. Ой, мама родная. Ёпрст, в общем. Или ёклмн? Наверное, ёпрст. Хотя почему наверное? Первая мысль, конечно, приходит, что ёпрст, но она ведь ни на чём не основана, кроме мимолётного впечатления, что, дескать, ёпрст же! Хотя не вижу повода не основываться на мимолётном впечатлении. Оно, собственно, ничем не хуже любого другого. То есть, ага, если мы на нём основываемся, то тем самым, получается, принимаем мимолётное впечатление за основу. А это, наверное, означает точку опоры... Тут уж меня Жыды не запутают: на что мы опираемся, на том, скорее всего, и основываемся.

Хотя бывает и по-другому, но, блин, до чего ж меня достала рефлексия! Только к чему-нибудь придёшь, так сразу, бля, какая-то Жыдоффская мысля, блядь, откуда-то высмаркивается, что, дескать, всё сложнее и всё бывает иначе. А хоть один пример конкретный слабо привести? Хуйъ! Вот тебе и хуй на. Значит, вот, бля, не надо на Жыдовские провокасьон поддаваться, а принять за твёрдую истину, что опираемся мы на основу, а основываемся на опоре. И с этой опоры меня никакой Жыд не собьёт. Так, значит – ёпрст. Но если всё так железобетонно, то как же быть с ёклмн? Можно, конечно, и отмахнуться. Мол, невелика ценность. Но если от всего отмахиваться, ни к чему не придёшь. Значит, ёклмн надо тоже посчитать.

А, бля ну же! Ёклмн, если она не точка опоры, то, значит, она есть точка отсчёта. Примем такую точку зрения...

Бля, Жыд твою мать, забыл о точке зрения! Вот почему у меня всё так хуёво получалось, муть какая-то в голове, вот как чувствовал, то есть даже и чувствовал, что что-то такое забыл важное, без чего Хуйня и Говно.

То есть в том смысле, что Хуйня = Пиздец, а Говно = Хуйня. А забыл я о том, что провести замкнутую линию можно только через точки три. Если, конечно, они не находятся на одной линии. На одной незамкнутой линии. И мне, может, только кажется, что я сейчас к чему-то пришёл. Вот у Жыдов точка опоры есть точка отсчёта, и нахуй им опора, когда есть от чего отсчитывать. А у Православных точка опоры есть точка зрения, поэтому они хуй чего видят. Ибо смотрят Жоппой.

А Лямуры, получается, как-то в себе совмещают точку отсчёта и точку зрения, но что там за что берётся, этого я так сразу сказать не могу, для этого надо быть Лямуром, а я не Лямур.

Кстати, отвратная привычка у Жыдов называть Лямуров "лемурами".

А Православные, кстати, их вообще никак не называют, то есть некоторых называют "чёрными" (от слова "чёрт", раньше оно писалось через О, но Сталин отменил такую орфографию особой декреталией, и ввёл новую, через Ё, потому что любил Ё, и всегда ставил над ним точечки, а за это Ё его тоже любило и берегло: поэтому полезно оказывать всякие услуги и любезности угнетённым буквам, чтобы они тебе тоже что-нибудь полезное сделали, вот я для этой цели всегда ставлю точки над i, но это и Жыды делают, поэтому от i мне никакой пользы не видно, да и попадается она редко, так что лучше дружить с Ё, но я с ней не то чтобы дружу, а просто не ссорюсь, вот ещё, надо мне с ней ссориться, я что, идиот, или похож на идиота?)

94 часа Говна, 48 минут Мочи. Ни во что уже не верю. Только в Жыда.

Сегодня мне один такой приснился. Он был подобен прозрачному тассекрату с Шыпами на точках пересечения граней, и угрожающе ими шевелил. Мне было скучно. Неужели Жыд - это всего лишь какое-то Платоново Тело, пусть и четырёхмерное, и Шыпастое? Детство всё это какое-то, телепузики. А не Жыд.

Хотя, думаю, это было ложное видение. От Жыда, вестимо.

Ни секунды Говна, немного Мочи. Я сижу в своём Парижском кабинете, и страдаю ностальгией. Ностальгия же не страдает, а глумится. Это противоречие угнетает меня, как ничто другое.

Я сварил себе овсяную кашу на Бенедиктине вместо "молока", и заправил Икорным Соусом. Попробовав, решил, что Икорный Соус был лишним.

Мокрые тараканы пахнут после дождя мокрыми тараканами. В Красногорске это так.

Если Хуй осторожно срезать и посадить его в баночку с кровью, он взрастёт до потолка, но покроется седыми колючками, так что на Минет он будет негоден. Это в Красногорске так.

В Красногорске так: если ты лох - значит, тебя кинут, или уже кинули. В Красногорске это так.

Писель писейная плывёт, на член говяжий наседая. Это в Красногорске так.

Если поймают Феминистку, то феминиздят в феминальное отверстие. Если в Красногорске, конечно, она водится. Но в Красногорске она не водится. В Красногорске - нет таких.

Люблю котов. Наглых, вероломных, любвеобильных. В Красногорске их тоже нет. В Красногорске одни кошечки, и все серенькие, плохонькие, худенькие, или, наоборот - с уродскими пузами, когда беременные. Рожают обычно какую-то кашу, на худой конец - склизкий кошачий огурчик. Такими огурчиками бомжи закусывают, и то не всегда. В Красногорске это так.

Всем - спасибо. Всем - хорошо. Всё - пожалуйста. Это в Красногорске так.

Если картошку завернуть в носки, и оставить под печкой, через месяц там родятся щенки или котяты. В Красногорске это так.

Бабье растопырище (щель влагую) в Красногорске никто не смотрит: неинтересно. Показывают приезжим. В Красногорске - так. Не знаю, как в Москве, а в Красногорске - так.

Щажень - это типа толстой розги, ей хуячат прямо через одежду. Больно. Но в Красногорске это делается так.

"Подарю свою елду ресторану "КАКАДУ"!" Это реклама. В Красногорске и такой нет.

Изловить какое-нибудь бабьецО, набить, да и отпустить восвояси. В Красногорске так.

Хорошо проёжиться - залог успеха. В Красногорске это так. И плевать хотели красногорцы на Москву и москалей.

4 часа Говна, пятая минута Мочи истекает, но никак не истечёт, панта рей квантм сатис. In-versio - это, собственно, "прокид". Штепа ПРОКИНУЛ Дугина, а Дугин во гневе ОТКИНУЛСЯ от Штепы. В чём был, несомненно, прав, ибо Штепа его прокинул, а такое прощать нельзя.

Что вы знаете о жизни? что вы знаете о жизни?! что вы все знаете о жизни?!!

Ничего вы не знаете о жизни. Так только, смехуёчки одни.

Вы даже о Настике Грызуновой ничего не знаете, кроме того, что она мила, и её хочется вожделеть, но тихо, и целомудренно, да.

Ну да, ЭТО вы знаете. А что дальше? А дальше - пустота, пустота, пустота. И смехуёчки постмодернические.

В которых Нутряной Соли - Хуй с Ружьём, то есть её там вообще не бывает.

А нахуй что-либо без Нутряной Соли, я вас спрашиваю?.. Эх, да что говорить-та.

Потому что это образ мышляния такой. Со смехуёчками.

В то время как в Красногорске... в Красногорске это не так.

Эх, где тот былой Красногорск! Где ты, Отчизна? Продали, продали тебя за три капли Урины. И теперь Париж, Париж, свистит за окнами, вьётся юшкой в подзорной трубе, о, Париж, трепещущее сердце лихорадочнаго злого веселья.

Только что пролилось, треснуло и развоняло парижское время: ровно 13 минут мочи.

Жыд, по-всякому, нужен. Без Жыда никуда. Нужен хотя бы чтобы его бить. Иначе как можно бить Жыда, если его нет?

Но с другой стороны, а на Хуй он надобен? Как с какой стороны ни глянь, никакой надобности в нём нет. Жыд ведь – ну какая в нём надобность?

Вот и получается, что Жыд нужен, но не надобен.

Но это ежели рассуждать "логически". А нахуй "логика", когда есть Искусство?

Логика всё выпиздючивает в противупоставлении одного другому. От и тут, бля: нужен, но не надобен, дескать. То есть как бы А, но не В, и от этих А там, В там, ещё какое-нибудь "цэ" из Жопы вылезет, и будет нам не Святая Русь, а Европь и Parizh, как здесь.

А надо обратиться не к "логике", а к Искусству. Каковое всё выражает не как одно через другое, а одним словом.

А какое тут одно слово про Жыда сказать, что нужен он, но не надобен?

Вот оно, слово-то веское. Тут и к Жыдовской нужности должное уважение, и ненадобность его тонко подчёркнута через скрытую Иронию.

Жыд нужон, но не сам по себе, а для Битья, Гешефта, и Полезных Дел. Сам же по себе, как таковой, он не нужон. Вот и вся "диалектика", о которую ломают головы Жыды в Сорбонне.

Ужасно хочется что-нибудь реорганизовать. И не рабкрин какой-нибудь (его мы оставили в проклятом прошлом), а солидную контору, типа "Рыбинских моторов", или даже ЕЭС.

После этого я смог бы себе костюм купить приличный. Тут в центре Париже есть магазинчик, там английские хорошие костюмы продаются, и не так дорого.

Но сначала надо всё-таки что-нибудь реорганизовать.

О чём порядочный человек может спросить, скажем, Левенчука? Порядочный - ни о чём. Разве что - как же ты, ЛевенчУка, дошёл до жизни такой, что стал таким, как ты есть - нечистым, грязным?

А беспорядочный - и о том не спросит. Только посмотрит беспорядочно, да и сделает тьфу.

А тот заплачет горько, да и признается - всё от смотрения СамиЗнаетеЧво, да от цыганщины, внутренней цыганщины. которая засела, и не отпускает. И тут же попросит сто баксов на поправку пошатнувшейся нравственности.

Нюхать трусики госпожи Сорокиной недельной носки.

И только вдоволь надышавшись этим аромантом, иметь право что-то говорить о Жизни и Судьбе Бытия.

Вот идите и нюхайте. Все. И только после того - право будете иметь.

(А мне право говорить не нужно, ибо я и без правов обойдусь.)

Есть что-то трогательное в его интересе к Пиписькам. Он как бы всё неа них смотрит, и не может никак насмотреться. А его все обманывают. Показывают ему не Пиписьки, а гадость какую-то, бяку. А он добрый и всему верит. А ему показывают гнилое мясо, колбасу полуразложившуюся, вату, хворост, бумажки, шерсть, использованный Пипифакс, неиспользованный Пипифакс, и даже телепередачи.

А он всему верит, и радуется, и думает, что это Пиписьки.

А. Протоколы – неотъемлемая часть Православной Культуры. Протоколы духоподъёмны. (Кто знает, тот знает: духоподъёмны, короче, они.)

Б. Поскольку это так, Жыды должны быть – иначе никто на Хуй не поймёт, о ком там речь в Протоколах.

Получается, что Православная Культура зависит от Жыдофф?!

То есть что я говорю? не туда... Надо – На Хуй, На Хуй, На Хуй!

Когда я умру, напишите мне на могилке 404 - File not found. Как пишет великий поэт,

Памятник поставьте мне,
Ёбаные бляди,
Но не здесь, а на Луне,
Или в Ленинграде.

А на евойном месте какое-то СПб. Я всегда считал, что СПб - это типа Собор Парижской богоматери. И вот те на.

А с Ленинградом все по-честному, там домен высшего уровня - СССР - 404, и если подходить с формальной точки зрения, то тогда же должны были 404 и все остальные города.

Но хитрый РФ большинство городов скопировал в свой каталог.

Я не хотел писать открытое письмо, но все сейчас пишут открытые письма, ну и я тоже вроде бы должен. Итак:

Я хотел написать тебе открытое письмо, но не смог. Потому что ты предпочёл вычеркнуть эти слова из своего лексикона. Поэтому пишу тебе его так.

Я хочу задать тебе только один вопрос: кто ты? Кто ты такой, чтобы я тратил своё время (которого у меня не так много), чтобы я тебе писал письма? Мудак ли ты? Или женщина? Или, страшно сказать, мужчина? Или просто так, пописать вышел? Есть ли у тебя халат? Следует ли обращаться к тебе на "вы"? Волокут ли (то есть влекут ли) тебя большие сисяры? Обижаешься ль ты на Тату и Мату, когда они связывают тебя полотенцем и насилуют наконечником от Семипудовой Клизмы? Или тебе уже всё равно? Да, да, я думаю, что тебе уже всё равно. И моё письмо тебе тоже, наверное, безразлично, и ничего в тебе не всколыхнёт, и ничего в тебе не шевельнётся, кроме, может быть, Хуя, вокнутого в тебя (или в Вас) со всей пронзительностью, свойственной этому вещю.

Всё иное - сопли, мотаемые на бесконечный кулак Земшара.

30 часов Говна, 902 минуты Мочи. Ночные важные мысли.

бывает хорошим, и вообще самим собой, только пока получает почту. А когда он её получит, он Звереет, и больше не Человек, а Зверь и Ольга Булгакова, и станет он Путин, а когда всё прочитат, будет от Йошка Фишер, говноустый Йошка c Говном на устах.

беспощадно, да. Как Антонен Арто. И спецслужбы ни Хуя не работают. Пойду выжру стакашку Бенедиктина - и спать, спать.

Интересно, сколько это? А главное - чего этого сколько? Или, точнее, чего сколько этого того? Хотя нет, это не точнее, а, скорее, более расплывчато получилось. Возвращаемся к первому варианту: чего этого сколько. Но яснее, опять же, не становится. Значит, у первого варианта нет никаких преимуществ перед вторым? Вроде нет. То есть второй вариант явно хуже, но первый - не лучше.

Во! Точно. Это какая-то мера Говна. Впрочем... не факт. Говно можно мерять по-разному, да и слово звучит как-то не говняно, а скорее молочномОчисто, с привкусом электроники, точнее, компьютерных всяких дел. Значит, не Говно оно меряет, а что-то в Говне, какую-то его характеристику. Может быть, ёмкость Говна? Говно же ёмкое? Или не ёмкое? Ну, допустим, ёмкое. А можно ли, скажем, записывать на него данные какие-нибудь? Да, можно! Можно же к какашечке, скажем, бумажку прилепить с данными, ну, с надписью какой-нибудь, да? Нет, это нечестно, это получается, что не Говно ёмкое, а бумажечка. А на самом Говне можно писать? Хотя бы Вилами? Или чем нам на Говне пишут?

Бля, непонятно это всё ни хуя... Хотя нет, есть же продвижение какое-то. То есть с Говном разобрались, осталось понять, причём тут "титька".

Хотя, может быть, это такая Транскрыпция, и я зря себе "голову" ломаю? Это всё объясняет. Транскрипция любая может быть. Главное, есть слово "байт", и важно, что про Говно всё ясно. А про титьки всякие пусть сексуалисты какие-нибудь интересуются, они же сексуалисты, вот пусть и интересуются, раз они такие по жизни.

Искусство мыслителя состоит в том, чтобы не решать задачи, которые перед ним не стоят.

Вот и я не собираюсь решать задачу, которая передо мной не стоит. Перед кем встало - тот пусть и решает.

Да, к чему всё это? А, вотк тому, что титькобайт-то всё-таки говно.

То, что в себе содержит наша Жыдзнь, никогда и нихуя не будет ясно.

Вот сейчас я высказал мудрость превыше человеческой. Ну и что от этого изменилось? Ничего! А в таком случае хули сказывать мудрость превыше человеческой? Хули?

Не помню, где я прочёл эту фразу. Сижу, а она всё томит меня своей незабываемой томительной красотой. Томительной, незабываемой, как цветок душ. прерий, как цветок душ. прерий.

И хочется размахнуться, и бросить в лицо эти словам всем суконнорылым стрекулистам, сколько их ни есть на бескрайних просторах Руси. Но нежит меня тишина златого полдня, и не хочется прерывать дремотное, сонное стояние воздухов над бескрайними, вечными твоими полями, Русь моя, где Страусы и Лямуры, Страусы и Лямуры.

Поэтому пусть кто-нибудь другой, с огнём в крови, обладатель разожжённой плоти и жала мудрыя змеи в устах, пусть он скажет. Пусть он также проведёт, наконец, аудит, рационализирует операции и сократит расходы. Пусть найдёт также деньги для покрытья просрочённых платежей, до сих пор стоящих непокрытыми, как тёлочки, как деревенские скорбные избы с сорванными ураганом соломенными крышами. Пусть он их покроет, пусть он их утишит, а стрекулистов пусть погонит вон.

Поставка против платежа - кто кого переборет? Чё молчишь, как язык проглотимши?

Настоящий парижский парижанин - как кофточка. Он и говорит как-то очень мудро, и живёт не по-людски. Например, просыпается с неожиданной идеей, типа о том, что, вероятно, у нас просто нет способов познавать окружающую реальность, ну не существует их в прынципе.

А я вот просыпаюсь: Денег нет, Хуй не качается, в голове - Жоппа и Жыды. Или, ради разнообразия, Жыды и Жоппа. Но чаще всё-таки, безо всякого разнообразия, Жоппа и Жыды.

А у него - никаких Жыдов, и даже никакой Жоппы (ну разве что очень маленькая, почти незаметная такая, просто тьфу, а не Жоппа), а незнамо что.

Не-а. Вы мне что угодно говорить можете, а такие люди - не просто так.

Почему, интересно, в Париже все думают, что они должны сосать Хуй?

Ну почему все так думают? Есть ли на то Рациональная Причина? Или это какое-то "верование", не имеющее в себе ничего Рационального?

Или, наконец, это Предками Данная Мудрость Народная (ПДМД)?

Или, ещё такой вариант, в этом как-то виноват Рихтер? Всё-таки Рихтер - исполнитель. Кроме того, он же имел какое-то начальное музыкальное образование. Значит, ему могла прийти в голову такая мысль? Могла, конешна. А потом он её каким-то нечувствительным образом распространил.

И Ростропович, да, и Ростропович. Он тоже как-то причастен. Хотя и не в такой степени, да... Хотя почему не в такой? Из чего это видно? Да не из чего! Значит, всё может быть.

Вот этого-то люди и не понимают, что ВСЁ МОЖЕТ БЫТЬ.

И ни при чём тут Ростропович, и Рихтер тоже, в общем, почти не при чём. Так, слепое орудие всеобщего помрачения.

Хотя и стыдно чуть-чуть за такое банальное желание.

Поэту всё время следует обязательно пить Чай. Заваривать его надо крепко, но ни в коем случае нельзя переусердствовать. Слишком крепко заваренный Чай плохо влияет на Сердце, а Сердце у Поэта должно быть железное.

В России часто пьют Липтон. Это можно, хотя это далеко, далеко не самое лучшее, что может сделать Поэт. Надо пить чай с бергамотом. Для Поэзии же в Чай надо добавлять Бенедиктин.

Вообще, Бенедиктин должен быть везде, он должен как бы пропитывать всё творчество Поэта.

Навязчивое число Говна, по-прежнему 1 минута Мочи.

Особые чувства вызывают у меня парижские люди "топ-менеджеры". Как увижу топ-менеджера, так сразу хочется его помучить. Ну там я не знаю, груди ему отрезать, или на кол посадить под зудящие звуки рок-н-ролла. И не из какой-нибудь ненависти, а исключительно чтобы посмотреть, как это он воспримет.

Потому что просто не представляю себе. Просто не представляю себе, как.

Истинное Православие учит, что Истинно Православны только Четыре Благородные Желания:

Иногда... в минуты сомнений, в минуты тягостных раздумий...

ДО ЧЕГО ЖЕ ХОЧЕТСЯ, БРАТЦЫ, НА ЖИВОМ ЖЫРАФЕ ПОКАТАТЬСЯ!

68 часов Говна, 11 минут Мочи. Порох я называю "вименактий". И пока его сажаю, соблюдаю заповеди, и ем только траву. А когда он вырастет - вот тут уже можно и так, и сяк, и по-разному, он от этого только крепче делается и убойнее.

Продажей пороха я и живу в Париже. Я - главный поставщик пороха на Императорские Склады, да, собственно, и единственный, потому что других-то нет. То есть есть ещё фирмочка "Гiдота", что производит сопли и пороховые заряды, но они мне не конкуренты, потому что порох они делают из сушёных соплей по устаревшей технологии. И не называют его "вименактий", и не соблюдают заповедей, а так лепят. Вот и получается у них не хочу говорить какое говно.

68 часов Говна, 11 минут Мочи. Да-с, ничего не изменилось с предыдущего раза.

Мнится мне, Жыду присущи и пселёдость, и непселёдость. Тут, конечно, спорить можно. Но всё равно ж никто кроме Жыдов не знает, что такое пселёдость (это такая специальная Жыдовская тайна; впрочем, всяких тайн у них ваще до Хуищи). Зато все знают, что такое непселёдость (а вот интересно, Жыды знают? Вряд ли). И ведь видно, что Жыды все непселёдые (а кто пселёдый? я таких ни разу не встречал, если честно – да и кто встречал? так, разговоров много, а на самом деле – Хуй). Но ведь Жыдам ведома пселёдость, то есть откуда-то они это знают. Ясно, что сами от себя (если б кто и знал, то не стал бы он Жыдам говорить... или сказал бы? – не, не верю в такую падлу, вот бля буду, не было такого). То есть Жыды этому от себя научились. Значит, они немножко всё-таки пселёдые, по крайней мере некоторые. С другой стороны, а может, они все пселёдые, мы же не знаем, в чём состоит пселёдость, а значит, не замечаем. То есть видим их непселёдость, а их пселёдости не видим.

Не, не решает. Как они могут быть пселёдые, если они непселёдые? Это всё-таки вещи абсолютно несовместимые. Потому-то, наверное, мы и не знаем, что такое пселёдость. Эти вещи разом обе в голове не умещаются. Знали бы мы пселёдость, не знали бы непселёдость, и наоборот.

Но мы же не про голову, а про то, как на самом деле всё устроено. Про Бытие, так сказать. И вот Бытие таково, что пселёдое пселёдо, а не непселёдо, и наоборот. То есть никакого "наоборот": именно так всё и есть. Зачем же я сказал "наоборот"? Наверняка, что-то имел в виду такое…

Это меня пселёдость охватила, что-ли? Ох, вряд ли. Я, пока это писал, никакой пселёдости в себе не почувствовал. Стоп, стоп – я же и не мог её почувствовать, я ж не знаю, чё это такое. Так-так. А непселёдость свою я чувствовал? Блин, вроде бы нет! Хотя… хотя я и сейчас её не чувствую. Но тогда был особенный какой-то момент. Неспроста же мне пришла мысль такая в голову, что это от пселёдости. И про Бытие тоже красиво было. Кстати, Бытие пселёдо? Ясный пень, нет. А непселёдо? Тоже нет, очевидно. Странно это. Но ладно, против очевидности не попрёшь. Интересно, что из этого следует. А вот что: Жыд в точности противоположен Бытию, раз он и пселёдый и непселёдый.

Парижанин обыкновенно верит, что будто бы у него есть Жоппа, причём самая Жыдовская. А я в это не могу вот так сразу поверить. Даже если и хотел бы (в чём я совершенно не уверен, во всяком случае пока), не могу.

Что значит для человека - "иметь Жоппу"? Это значит - не находиться в ней (как это делает большинство, идущее широким путём), а, напротив, пребывая вне её (то есть по ту сторону Жоппы), властвовать над ней. Это и есть Узкий Путь, доступный немногим. Причём достаточно небольшой погрешности, чтобы свалиться в Неё. А небольшая погрешность присутствует по определению везде, как об этом писала ещё Епикурва.

Собственно, Жыд есть Погрешность. Ибо он, опять же по дефиниции, есть сущее, существующее без необходимости.

То есть без одоления в себе Нутряного Жыда вообще ничего не возможно. Без этого не можете ничего.

Читаючи какую-то розановскую статью в "Коммерсанте" (он и туда пристроился), задумался я над тем, почему, собственно, Жыды не дают Православным ничего сделать (а это так: собственно, в этом и состоит сущность Жыда).

Официальная версия, озвучиваемся Жыдами, состоит в том, что

А) Православные, во-первых, не умеют хорошо работать,

Б) во-вторых, всё, что бы они не делали, ведёт к Холокосту.

По каковым "причинам" Жыды не давали Православным ничего сделать при Совке (за что Православные Совок и не любили, а никак не за "свободу слова" и "выезд за границу", и на что они, бедолаги, и купились), а сейчас установили ещё более жёсткую систему, когда Православный не может сделать вообще ничего: ни тебе бизнесом заняться, ни ракету запустить, ни балет какой-нибудь сплясать, ни книжку написать хорошую, ничего нельзя. Всё намертво забито Жыдами, на всё нужно разрешение Жыдов, всё затянуто Жыдом.

Самое поразительное, что Жыды не дают Православным работать даже "за бесплатно" - то есть препятствуют Православным и в тех случаях, когда "выгоды интересной" всё равно не предвидится. Исключение - тот случай, когда плоды трудов Православного можно присвоить. И то: Жыды скорее предпочитают загнобить работу Православного, нежели ей попользоваться.

Причина тому в том, что Жыды ничего не умеют делать хорошо. При этом официальная доктрина Жыдоффства состоит в том, что Жыд во всём превосходит Православного. Именно поэтому даже бесплатная и безгонорарная работа Православного, во-первых, подрывает это представление, и, во-вторых, повышает планку, увеличивает уровень требований, что Жыду крайне невыгодно. Поэтому Жыды гнобят любое полезное начинание Православных, так сказать, превентивно, просто для того, чтобы не портить себе репутацию.

В этом смысле, действительно, ВСЯКОЕ ХОРОШО СДЕЛАННОЕ ДЕЛО ЕСТЬ АНТИСЕМИТИЗМУС И ХОЛОКОСТ.

Вечер. Звон колоколов Собора Парижской Богоматери.

Как известно, приличный, хорошо воспитанный, и знающий жизнь человек, не интересуется ничем, кроме своих прихотей. Совершенствуясь в умении жить, я решил составить список таковых, актуальный хотя бы на данную минуту.

При этом я решительно отказываюсь ранжировать его по "важности". Все прихоти одинаково важны, потому что составляют единую систему: вполне возможно, что удаление хотя бы одного элемента её полностью разрушит целое, заменив его каким-то другим целым.

- пройтись по Никольской, непременно в новых лаковых штиблетах с острыми носками и блестящими пряжечками, в которых отражалось бы солнце;

- чтобы было попрохладнее, скажем, градусов на пять;

- новый английский пиджак - не сейчас носить, а такой, демисезонный, на осень, но чтобы он уже был, и чтобы он был песочного цвета;

- сказать какую-нибудь гадость милиционеру ("менту") и быстро убежать, и чтобы он за мной гнался и свистел, но не догнал бы;

- исключить из ВТО всё то, что, по моему мнению, ВТО не украшает (пока не знаю, что - но наверняка нужна какая-то чистка, тут разобраться надо);

- вина глоток, любого красного вина, один глоток всего, больше не надо! Наверное, если вина, то бенедиктина тоже не надо, но пока хочется и вина, и бенедиктину;

- отметить сумерки: чтобы сразу становилось темно;

- полюбить игру "Варкрафт", и играть в неё, не переставая, пока не надоест (а сейчас я к играм равнодушен до крайности, так что меня самого это пугает);

- побить какого-нибудь престижного, растусованного Жыда буковой тростью с набалдашником;

Интересно, что совсем ещё недавно мне хотелось совершенно иных вещей, а именно:

- чтобы нашлось письмо Хайдеггера к Ясперсу, где Хайдеггер называет Ясперса Жыдом и Болваном, и говорит ему всю Правду о том, какая он, Ясперс, Сука и Падла;

- чтобы это письмо было бы опубликовано в журнале Итоги, и чтобы, кроме него, журнал Итоги ничего не публиковал бы вообще и никогда;

- всё знать, особенно про политику, и как Они нас на самом деле наёбывают;

- чтобы "Кока-колу" перестали производить, а все имеющиеся бутылки изъяли из продажи, с заменой на Квас или Джин-Тоник;

- почитать "Тижневник", и другие киевские газеты и журналы, причём на языке оригинала, но чтобы всё было внятно мне, как шум летейских вод;

- чтобы суды стали действительно независимыми;

Это не значит, что "повторяющиеся" (с виду!) желания, типа Настик-Грызуновой, тождественны, или, тем более, инвариантны. Потому что мне хочется Настика в совершенно разном смысле (никогда не в пошлом, конечно, в силу эксклюзивности её деликации, но всё-таки в различном смысле: тут важна нюансировка, а если её не учитывать, весь смысл пропадает - то есть нет, смысл не пропадает, но желание пропадает точно).

При этом удовлетворение любого из желаний сносит всю систему похотей и прихотей нахуй, вызывая к жизни другую, совершенно непредсказуемую притом. То есть что-то предсказать можно: например, после вина мне не захочется бенедиктину, а по прочтению "Тижневника", может быть, вообще ничего не будет хотеться минут пять или семь, пока не отойду от впечатлений; а Настик вообще всё перевернула бы, перепахала бы меня, как Чернышевский Ленина перепахал, и даже, может быть, круче, то есть я даже представить себе не могу - упс, и всё: четыре сбоку, ваших нету. Но всё-таки что-то было бы.

Что касается мнимой противоположности "подпаска с огурцом" и "бабы с помидором", то это, очевидно, всего лишь две части единого сложного желания - чем-нибудь нагадить парижским феминисткам, Янке Дягилевой и Юльке Кристевой. Но ведь и это желание, в свою очередь, есть только половинка настоящего желания, сводящегося к прекращению производства "Кока-Колы", так как симметричный логотип сего Пойла и вдохновил этих вздорных девиц заняться феминизмом, цель которого, как известно - в уничтожениии корпорации "Кока-Кола" и заменой её двумя - "Кокой" и "Колой", управляемой Мущщинами и Женщщинами соответственно. По-моему, это вздорный план, тем более, что я всему предпочитаю кофейный напиток, ну и, разумеется, Бенедиктин.

Блин, как же всё это сложно. И как со всем этим справляются разные вульгарные люди, нетонкие? А ведь как-то справляются.

Наверное, от этого они вотку пьют, чтобы быстрее соображать. Но всё-таки справляются, да. Химия, конечно, ихняя вотка, чиста химия. Но всё-таки справляются, и это наводит на мысль о том, что и малоспособный, и нетонкий человек способен на большее, чем нежели на обычно способен.

А всё-таки приятнее всего - мудохать стрекулиста.

В Париже много енотов. Лазают, лапками сучат.

Зачем, стало быть, даны нам Еноты? А вот затем, что Енот - это наш северный Лемур. Еноты нам даны в памятование о первородных Лемурах. Хвост у Енота чуден и полосат, и лапки у него тоже чудесные, и весь он праведный. Не совершает Енот никакого греха, не свершает Енот никакого греха, не свершает Енот греха. Тем самым Енот нам дан в памятование о Лемурах, и о Родине нашей, Руси, о вековечных полях её, где Страусы и Лемуры, Страусы и Лемуры.

Кажется. мне снова начинает волновать и нравиться Носик. Он такую симпатичную фотку свою в Парижской Газете Фигаро поместил, просто прелесть какая-то, я не могу. Он такой нежный. Только не подумайте ничего плохого, я не в этом смысле, а в смысле нравственном: у него там глаза такие добрые-добрые.

Да, на всякий случай. Я имел в виду, именно что волновать, а не "меня" не в коем случае! Падеж указывает на направленность волевого импульса.

Пишу это для людей нечутких, которые могли бы заподозрить неладное, но не могли бы сформулировать свои смутные подозрения, в силу своей нечуткости.

В Париже всюду милиция, полиция, всякая охрана порядка. Справа – коп, слева – робокоп, рядом идёт рудокоп, а поджидает всех идисюдакоп.

Или Идисюдакопов? Нет, это получается фамилия, а не название должности. Надо спросить у Бапатыщенко, есть ли такая фамилия.

Во вторник вечером мы собираемся построить социализм. Очень модное сейчас занятие. Социализм строится то тут, то там, и скоро будет построен везде и всюду.

Всегда одно и то же: завтраканье чаем, обедовАние сыром, ужинАние – сыром с чаем. В чердаке – сыр. Козий справочник об этом говорит так: "Всегда одно и то же: завтраканье чаем, обедовАние сыром, ужинАние – сыром с чаем." А в чердаке – наверное, сыр.

Вот уже и началось. Сначала я сказал с уверенностью, что в чердаке сыр. Сказал не потому, что подумал и поручился бы, что это точно, а так, не подумав. Потом я подумал – но куда, блин, девалась моя уверенность? И я уже стал лукавить, писать "наверное". Стыдно!

А, кстати, я это "стыдно" тоже сказал не подумав. А если подумать, не будет стыдно? Надо попробовать. Но не сейчас. Думать сейчас, после такого афронта – стыдно.

Да вообще всё стыдно. Но, с другой стороны, стыдно обращать на это внимание. Так чего же? На Хуй! Вот ответ. И нечего лазить в справочники.

Что приводит меня в незамедлительный ужас – так это тщательное выжёвывание Жыдом основных вопросов погибели.

Жыд так тщится, так выжёвывает это дело, что Посып (скрыпучий сосн Православнаго) сыпется к хуям да по пёздышкам.

Трус и подонок скажут: да, надоело, мы типа так, над автором прикалывались.

Настоящие люди - мудрые, проницательные - скажут иное: нет, мы видим здесь глубокий скрытый смысл.

САПАТИСТСКАЯ ПЕСНЯ

Я умираю, мой брат. Я умираю сейчас.
Я умираю, чтобы ты оставался жить.
Возможно, ты не поймешь.
Наверное, ты ответишь,
Что тебе не нужна чья-то смерть.
Но мое преимущество в том,
Что я уже не услышу таких твоих слов.
Потому что я буду мертв.
Я умираю сегодня, чтобы мы обнялись с тобой
Однажды под кронами этого леса.
Я вижу, как солнце победы благословляет кроны деревьев.
Я вижу это, даже закрыв глаза. Потому что мы в бессмертном лесу.
Мы растем от одного корня, но они рубят и пилят нас,
Они торгуют нами, взвешивая нас на крюках.
Складывают костры из наших судеб.
И делают себе удобную мебель из наших истин,
Отполировав их до блеска.
Возможно, вчера ты не видел. Возможно, вчера ты не слышал.
Возможно, вчера я был слишком близко, а ты – слишком далеко.
Но сегодня ты больше не можешь служить им,
Потому что сегодня ты стал мне братом.
Твое сердце отныне стучит ту же песню,
Которую прекратило стучать моё.
Твои руки принимают оружие из моих рук.
И твои губы повторяют слова, сказанные мной перед смертью:
Мы растем из одного корня и против нас бесполезны топор и пила
Бесполезны напалм и пули. Бесполезны деньги и старость.
Мы идем, и если я падаю, это значит, что ты наступаешь в мои следы
Это значит, что ты целишься в моего врага
И мой враг узнает у тебя на лице мою улыбку
Ты улыбаешься моей улыбкой в лицо смерти.
Смерть – дровосек. Смерть в звездно-полосатом саване.
Смерть сгибается под грузом наших остывших тел.
Жалкая старая бабка, твоя работа собирать мусор вечно.
А наша цель – быть хозяевами в нашем бессмертном лесу
Быть там, где мы были всегда, расти из одного корня.
Вдыхать прозрачный воздух и хлопать в ладоши, издали увидев друг друга
Мы – партизаны в вечности, от которых прячется тьма.
Тьма хозяев, начальников и просто людей,
которым есть с чем расставаться, есть откуда уходить.
Тьма – норма жизни слепых. Тьма – капитал власть имущих.
Тьма в несгораемых сейфах и на надежных счетах.
Тьма в эфире и на улицах. Тьма, льющаяся из глаз жалкого черепа смерти.
Я умираю, мой брат. Я умираю сейчас.
Я умираю, чтобы ты оставался жить.
Я умираю, чтобы мы обнялись в нашем бессмертном партизанском лесу.
Я ложусь в эту землю, чтобы ты встал и пошел.
Я закрываю глаза, чтобы ты не боялся смотреть.
Я доверяю тебе оружие, чтобы ты продолжил защиту нашего леса
И его вечных законов, придуманных не нами с тобой.
Вообще, никем и никогда не придуманных.